Если посмотреть обычный прейскурант секс-шопа, то в числе приспособлений, непременных для садо-мазо-забав, наряду с наручниками, ошейниками, большими плетьми «в виде гибкого фаллоса», шпорами, ременными масками на лицо, черными лифами и трусами – обязательно будет черная глухая садо-мазо-шапочка.
Вернее, это даже не шапочка, а шапочка-маска, полностью закрывающая голову, лицо и шею.
У этого атрибута не всегда есть прорези для глаз. (Попрошу запомнить это обстоятельство.)
Но у него всегда есть прорезь для рта. Эта прорезь бывает в форме «ОСКАЛ». А бывает в форме «УЛЫБОЧКА».
В статье «Страх и злоба» были рассмотрены те, кому к физиономии намертво приросла садо-мазо-шапочка с прорезью «ОСКАЛ», т. е. конкуристы.
Те, у кого физиономия всегда искажена откровенным страхом перед лошадью и специфической «спортивной» злобой.
Теперь посмотрим на тех, у кого эта прорезь в форме «УЛЫБОЧКА». То есть на т. н. выездку.
Я неслучайно обратился именно к прейскуранту сексшопа. Как ни крути, именно это является самой прямой и самой понятной аналогией.
Вообще, когда мы говорим о конном спорте, мы ОБЯЗАНЫ понимать, что движет теми людьми, которые его практикуют.
Итак, давайте заглянем в самый обычный календарь. Сейчас 2007 год. Теперь уже понятно, что для нормальных взаимоотношений с лошадью не нужны никакие приспособления, никакие ремни, железные инструменты во рту лошади и на ногах человека, дикие по жестокости воздействия системы веревок, карабинов, колец – словом, все, что является обязательной атрибутикой конного спорта.
Эта ненужность стала научно доказанным, общеизвестным фактом.
Во всем мире мастера воспитания лошадей являют волшебные примеры взаимодействия с лошадью без всяких болевых приспособлений, принципиально отказавшись от любых болевых средств воздействия на лошадиный рот, храп, затылок, бока, гладкую мускулатуру крупа и ноги.
На данный момент мастеров этого направления (разного уровня) в мире достаточное количество, чтобы можно было говорить о системе и о том, например, что курбеты, пиаффе, балансе на «голой» лошади – не есть свидетельства какой-то особой одаренности, а лишь простое умение востребовать природное дружелюбие лошади, ее сообразительность и талант. Мои ученики, надо сказать, догоняют учителя. А скоро и перегонят. Такая же история и с другими мастерами, принципиально отказавшимися от болевого воздействия. Их достаточно много и их методики тоже эффективны.
Оказывается, все возможно. И простая езда, и великолепные по своему дружелюбию и эффекту занятия в руках, и игры, и затеистые упражнения… и элементы Высокой Школы.
Дружба. Реальная дружба с лошадью. Все возможно.
Вот он, путь, где лошадь не пытают железками и хлыстами, не избивают, не колют и не тычут шпорами, не рвут ей рот, легкие и сухожилия, не доводят с фантастической быстрой до инвалидности и смерти!
Вот он, путь любви, правды, чести, разума – и огромных результатов! (Причем все сегодняшние мастера (и я в том числе) имели достаточно позорное прошлое, все прошли через спорт, трюки, «классику», но ведь мы нашли в себе силы и мужество признаться в откровенной мерзости того, чем занимались!)
По идее, лошадники, которые вроде бы «любят лошадей» (по их словам), увидев такой путь, должны были бы сорвать со своих лошадей дикий средневековый инструментарий, у которого есть только одно предназначение – контролировать лошадь с помощью сильной, парализующей боли, и идти в дружбу с лошадью, в те отношения, которые и дают возможность проявить в полной мере эту самую «любовь».
Но начинается абсолютная фантасмагория.
Алогичная и дикая.
Лошадники: конкуристы, выездники, троеборцы, покатушники, да и простые любители, т. н. «ЧВ» («частные владельцы», долбящие задами больные спины своих лошадей без всякой особой цели), приходят в дикую ярость от одного упоминания об этом пути.
И тут выясняется (в сухом осадке), что без истязающей лошадь атрибутики в виде железа и километров ремней, без возможности ее пытать и травмировать, заставляя заниматься т. н. спортом или его любительским подобием, без возможности получить повод одеться в специальные одежды типа редингота, жокейки и пр. лошадь сразу теряет для них интерес и смысл.
Невероятно, да? Но факт!
Примерно 85% опрошенных спортсменов откровенно признаются, что если конный спорт будет запрещен или ликвидирован как-то иначе, то лошади им станут абсолютно неинтересны.
Более того, на полном серьезе ими обсуждается вопрос о правомочности просто существования лошади в случае запрещения конного спорта. Дикость? Вроде бы да… Хотя психология (сексология) давно исследовала подобный феномен.
Здесь мне придется опять обратиться к очень неприятной для части читателей аналогии. (Тысяча извинений!)
В Зальцбурге ставились опыты с парами и группами, практикующими т. н. садо-мазо. Выяснили, что у извращенца к партнеру, с которого сняли маску, ошейник с шипами, кандалы, шнуровку «в виде лифа», или к партнеру, на избиение которого (в ходе эксперимента) накладывался запрет, – сразу терялся всякий интерес. Примерно такую же реакцию «на лошадь» демонстрируют лошадники, когда у них отбирают возможность болевого воздействия на лошадь и привычную атрибутику.

Я понимаю предельную жесткость и прямоту аналогии и прошу прощения у всех, кто этой аналогией и ее кажущейся некорректностью может быть задет. Но тут все становится окончательно понятно. Возможно, я кому-то смогу помочь разобраться в тех побудительных мотивах, которые привели его (ее) в конный спорт. Возможно, ответив на главный вопрос: почему так, мы получим и ответ: почему кто-то уходит из конного спорта, осознав его сущность, а кто-то… остается. Есть еще один поразительный факт.

Практически 100% опрошенных спортсменов и любителей не могут внятно объяснить, почему они занялись именно конным спортом, отделываясь банальностями типа «это красиво» или «я очень люблю лошадей».

(Вообще, когда вы слышите от спортсмена реплику «я очень люблю лошадей», – вспоминайте, что Чикатило «очень любил женщин».)

Притом я понимаю всякую бессмысленность осуждения этой публики. Я всего-навсего ищу мотивацию занятий конным спортом. Вероятно, и у практиков садо-мазо, и у их психологических двойников из конного спорта есть глубокие внутренние причины для демонстрации именно этой модели поведения.

Ведь в секс-шопы за наборами плетей, хлыстами, шпорами и шнурованными лифами тоже идут люди, которым это жизненно необходимо, которые не могут получить без всех этих атрибутов никаких сильных ощущений. Даже от самых простых отношений.

Да, они хорошо знают, что существуют другие, нормальные отношения, но либо не испытывают вообще никакого интереса к ним, либо проявляют враждебность. Это и понятно. Обычные, естественные отношения для них бесцветны и скучны… Им нужны «особые» ощущения – свист плети, крики ужаса, мольба о пощаде, слезы и кровь партнера, а главное – им необходимо ощущение причиняемой ими боли.

По странному статистическому совпадению, тех, кто считает, что мартингалы, шпрунты, мундштуки необходимы для занятий с лошадью… примерно столько же, сколько и тех, кто не мыслит себе любви без большой плети «в виде гибкого фаллоса», шпор… и маски с прорезью в форме «ОСКАЛ» или «УЛЫБОЧКА». Это, конечно, просто забавное статистическое совпадение, не более.

Но согласитесь, некоторое сходство психологических архетипов, мотивации, стилистики, степени агрессии и практически всех параметров – поразительно!

Даже мазохизм, то есть желание ощутить боль, – присутствует в полный рост, так как любой спортсмен знает неизбежность падений, травм, переломов, вывихов, ударов лошадиным затылком в лицо, копытом в лицо и других следствий проявления агрессии лошади, которую болью довели до исступления. Но «спортсмен» снова и снова лезет на несчастную лошадь. Зачем?

Затем, чтобы снова пережить дикий «страх лошади», «страх повреждения» (боль от более чем возможной травмы). Он лезет на нее, чтобы довести лошадь побоями или болью во рту до истерики, причинить боль и самому испытать «страх лошади» и боль.

Правда, дойдя до этого момента, мы сейчас вступаем в сложную фазу исследования. Все вроде бы так, да не совсем так. Садо-мазо с его кровью, плетьми, масками и цепями – дело добровольное. Партнеры подбираются по принципу «взаимного согласия». Ситуация с конным спортом изначально не предполагает «согласия» лошади. Все делается грубой силой, жестокостью, избиениями, смиряющими препаратами, инструментами и аксессуарами.

Итак, в сухом осадке мы имеем некоторую, скажем так, психологическую аналогию спортсмена-конника и извращенца садомазохиста. Звучит ужасно неприятно, я и сам шокирован.

Но каждый «спортсмен», вероятно, считает себя вполне нормальным человеком, а в своем увлечении выездкой не видит ничего патологического. Более того, он и в «процессе» выездки тоже не видит ничего патологического. Аксессуары выездки (железо, хлысты, шпоры) воспринимаются им как что-то естественное, непременное.

Но, что любопытно… Согласно опросам, сторонники садо-мазо тоже не видят ни в особенностях своего «процесса», ни в своей атрибутике ничего экстремального или патологического. Хлысты, шпоры, маски, с их точки зрения, – это «что-то» естественное, непременное, без чего, собственно, и сам «процесс» невозможен.

Итак. Неприятная, но все же хоть что-то объясняющая аналогия есть. Всего-навсего аналогия.

Теперь давайте предположим, что те люди, которые не могут внятно ответить на вопрос: почему вы занимаетесь конным спортом, на самом деле ищут в нем некие совершенно ОСОБЫЕ ощущения. Но просто не склонны в этом признаться. Но эти особые ощущения, если ориентироваться на нашу «неприятную» аналогию, напрямую связаны, прежде всего, с получением сильного удовольствия от причинения боли другому живому существу. Если идти по нашей «аналогии» дальше, то возникает очень важный вопрос: а действительно ли конный спорт способен дать спортсмену такое острое и полное ощущение ПРИЧИНЯЕМОЙ боли.

И вообще, есть ли мучения лошади? Это серьезный вопрос, нуждающийся в серьезных доказательствах.

Рассмотрим.

Но давайте усложним задачу.

Не будем анализировать конкур, к примеру. Там все понятно. И слишком очевидно. Рывковые усилия на рот, удары хлыстом, удары железом по зубам, кровь, лошадиный хрип, жуткие удары лошадиных ног о препятствия, когда лошадь «влетает» в брусья, падения и перевороты – все это видно невооруженным глазом и слишком очевидно. Равно как и со скачками, тройками, троеборьем. С этими дисциплинами конного спорта наша задача слишком проста по части доказательности, чтобы быть увлекательной.

Лучше рассмотрим т. н. «выездку», которая считается наиболее респектабельной, чинной дисциплиной конного спорта. Тут нет падений и переворотов, на взгляд дилетанта нет вообще никакой экстремальщины, лошадиная боль на первый взгляд не очень видна. То, что происходящее на выездковом поле является пыткой для лошади – видно только специалисту, который знает «куда», «как» и на «что» смотреть. Давайте посмотрим и мы.

Напоминаю: нам нужна правда о боли. О ее силе, ее степени, ее эффекте. Та публика, что практикует забаву «конный спорт», правды не расскажет. Возможно, она ее не знает. Не чувствует. Или… не видит.

Как я уже говорил, шапочки-маски из известного набора бывают и БЕЗ прорези для глаз. Вместо правды нам расскажут что-нибудь о «единении с лошадью», о «любви к лошади», о «счастливых атлетах»…

Анатомические, физиологические, патологоанатомические, биомеханические исследования последствий воздействия на лошадь методов классической и спортивной выездки – уже могут быть суммированы и представлены в режиме научно доказанных фактов.

Суммировались труды профессоров ветеринарной медицины и официальные мнения докторов ветеринарной медицины: профессора ветеринарной медицины, заслуженного хирурга Р.Кука (США); доктора ветеринарной медицины Х.Штрассер (Германия); доктора ветеринарной медицины С.Скиннера (США); доктора ветеринарной медицины Э.де Букелера (Англия); доктора ветеринарной медицины И. Колоредо-Маннфельда (Австрия); зав. кафедрой анатомии Академии ветеринарной медицины проф. Зеленевского и многих других.

Экспертизы воздействия железа на нервы головы лошади проводились научным отделом Невзоров От Эколь совместно со специалистами БСМЭ СПб (Бюро судебно-медицинской экспертизы): заместителем начальника Бюро судебно-медицинской экспертизы Санкт-Петербурга по экспертной части, доктором медицинских наук, профессором Исаковым В. Д.; врачом, судебно-медицинским экспертом высшей квалификационной категории, кандидатом медицинских наук, профессором Сысоевым В. Е., и ББЭ (Бюро баллистических экспертиз): кандидатом медицинских наук, полковником медицинской службы, заместителем начальника испытательной лаборатории средств индивидуальной бронезащиты Логаткиным С.М. Все данные, полученные в ходе исследований и экспериментов, проверены и подтверждены многочисленными вскрытиями (патологоанатомическими обследованиями и препарациями).

На основании данных исследований, экспертиз, вскрытий и препараций мы теперь с абсолютной уверенностью снова можем говорить о самом принципе воздействия на лошадь в т. н. «конном спорте», как о принципе постоянного болевого шока, методичного истязания, приводящего к необратимым патологиям жизненно важных внутренних органов лошади и в результате, к инвалидности и мучительной преждевременной смерти.

Ни одно живое существо в мире не подвергается болевому истязанию такой силы и продолжительности, как лошадь в т. н. конном спорте. Как и весь остальной конный спорт, выездка в своих общепринятых методиках опирается только на применение болевого инструментария и использует боль как основное и единственное средство воздействия.

Естественно, поскольку этот метод воздействия принят как постоянный, и взаимодействие «всадник–лошадь» без него неосуществимо, в организме лошади возникают тяжелые патологические изменения, которые легко определяются как на вскрытиях (препарациях), так и легко диагностируются клиническими методами при жизни.

Но мы возьмем все же ИМЕННО патологоанатомические показатели, как совершенно бесспорные и однозначные, полностью исключающие разнообразные трактовки, споры и дискуссии.

Именно на препарациях открываются все «секреты» конного спорта.

Поэтому я и говорю: «Давайте спросим трупы убитых выездкой лошадей. Им скрывать нечего. И есть что сказать».

Размеры, тяжесть и характер повреждений внутренних органов лошади на вскрытии или препарации легко позволяют «расшифровать болевой код» такой дисциплины конного спорта, как выездка.

На столе в прозекторской, копаясь в холодных мышцах, в оголенных нервах, препарируя огромные многослойные гематомы и вскрывая суставы и мембраны, картина «самого элегантного спорта» начинает рисоваться во всей своей жуткой отчетливости.

Холодный кусок того, что еще утром было лошадью, – феноменально красноречив и абсолютно правдив.

Итак, что собственно происходит на выездковом «боевом» или тренировочном поле?

По всем требованиям и нормативам любой выездки – лошадь, с помощью специальных приспособлений, силы рычага и пр. загоняется в фальшсбор (насильственное сгибание затылка и подведение задних ног под корпус).

Что происходит в лошади вследствие насильственного сбора?

Первое следствие фальшсбора – полное или частичное размозжение околоушной слюнной железы (glandula parotis). Эта железа расположена так, что первой принимает на себя «удар прямым сгибанием». И страдает тоже больше всех, превращаясь в месиво, в сплошную многослойную гематому. У разных лошадей глубина (толщина) гематомы колеблется от 3 до 13 (!) сантиметров. Но у всех превращается в месиво.
На фотографиях прекрасно видно, что верхние, подкожные слои практически не поражены. Они естественного цвета, без следов ударов или внешних воздействий. Пораженная область начинается чуть дальше, где-то с глубины в 1 см.

Последующие снимки подтверждают – да, это глубокое внутреннее поражение травматического происхождения. Для сравнения я специально привожу фото со вскрытия другой лошади, получившей сильные поверхностные прижизненные травмы. (В агонии и в предагональном состоянии она с необычайной силой билась о стенки денника.) Посмотрите – сильная, но поверхностная гематома. Глубина гематомы – около 3 миллиметров. Вернее, от 1 до 3.

В нашем случае все иначе. Понятно, что травма «глубинная», не имеющая причин внешнего происхождения, таких как удар или ранение. Именно здесь залегает железа, которая, вообще-то, в естественном виде «серовато-желтовато-розоватого» цвета. Ее «выездковый» цвет тоже прекрасно виден на фотографии препарации.

Это внутреннее поражение, причиной которого явилось продолжительное, постоянное сдавливание околоушной слюнной железы (насильственный сбор). Железа сдавливается между каудальным краем ветви нижней челюсти и атлантом. Структура железы во много раз слабее структуры любой мышечной ткани.

Поражается легко. Для иной лошади достаточно пяти минут сбора. Невысокая (по сравнению с мышечной тканью) плотность железы не может обеспечить защиту ряду артерий. Сбором передавливаются и травмируются в разной степени: мыщелковая артерия (condylaris), наружная сонная артерия (carotis externa), большая ушная артерия (ayricularis magna), поверхностная височная вена (temporalis superficialis), наружная челюстная вена (maxillaris externa) и еще несколько артерий и вен.
Количество поражаемых и раздражаемых нервов во время этого передавливания сбором околоушной слюнной железы очень велико. Причем практически все это – именно «чувствительные» нервы. Здесь, в «зоне поражения» сбором, – идут во всей красе лицевой нерв (n. facialis), внутренний ушной нерв, поражается каудальный ушной нерв, причем под особое давление уходит основная ветвь каудального ушного нерва, лобный и слезный нервы. Воздействие на все эти нервы дает эффект тяжелого, одуряющего болевого шока.

На фотографиях – типичная выездковая ГОЖ (гематома околоушной железы). Цветовая разность пластов свидетельствует о том, что гематома имеет множество слоев и является «накопительной». Это, кстати, типичная картина. Т. е. лошадь с глубокой и очень болезненной травмой околоушной слюнной (а кстати, и многопротоковой слюнной тоже) железы – снова загоняют в сбор, приращивая новые и новые пласты кровоизлияния от компрессированных сосудов и артерий.

Помимо всего прочего, помимо той дикой боли, которую испытывает лошадь (перечень пораженных нервов см. выше), ей, разумеется, были гарантированы колики с той самой минуты, когда ее хозяйке взбрело в голову заняться выездкой.

Вкратце поясню о коликах. Гибель каждой спортивной лошади от т. н. колик – это просто вопрос времени. Разумеется, разрушение околоушной слюнной железы, а оно гарантировано при насильственном сборе – приводит к патологическим изменениям всей системы пищеварения. Изменяется химический состав слюны, так как околоушные – самые мощные железы – разрушаются и некротизируются сбором; многопротоковая слюнная подъязычная (glandula sublingualis polystomatica) железа травмируется железом во рту; относительно не страдающая нижнечелюстная слюнная (glandula mandibularis), как известно, выделяет серозно-слизистый секрет, переизбыток которого разрушает баланс химического состава слюны.

Анализы слюны лошади в спорте показывают кардинально отличную картину от слюны нормальной! А дальше уже дело «техники». Дикие болевые стрессы, воздействие железа, непременные в жизни любой спортивной лошади, приводят к язвенным образованиям, изменение химического состава и количества слюны провоцирует гастриты, колиты и пр. Гастриты, колиты, язвы – провоцируют колики и вызывают смерть. Механизм этого дела настолько прост, что даже не стоит отдельного обсуждения. К сожалению, тут все предопределено.

Когда «спортсмены» пытаются обелиться или реабилитировать спорт, они выкрикивают имена лошадей-долгожителей, которые в определенный период своей жизни использовались в т. н. конном спорте. Набор традиционный, это несколько имен. Их тасуют в разном порядке: Квадрат, Дружок, Софист, Будынок… Дружок, Софист, Будынок, Квадрат…

Выслушав эти имена, я обычно очень вежливо прошу: «Еще!» С натугой всплывают еще пять имен лошадей, которые когда-то были в спорте, но ухитрились дожить аж до 20 лет! (При естественной биологической продолжительности жизни лошади 40 лет.)

Прошу: «Еще!»

Один раз «наковыряли» аж 15 лошадиных имен!

Ну, предположим (мой широкий жест) их 100!

Помилуй бог, но список людей, переживших Освенцим, и то длиннее в десятки, сотни раз! Количество людей, оставшихся в живых после пребывания на самой масштабной, ориентированной, прежде всего, на массовое уничтожение людей нацисткой «фабрике смерти», во много сотен раз превосходит количество лошадей, доживших до двадцати лет в т. н. конном спорте!

Но это уже лирика, мы отступили от темы исследования. Возвращаемся в тему.

Итак, имеем доказанный факт наличия сильной и постоянной прижизненной боли выездковой лошади в области околоушной слюнной.

Характер поражения не оставляет сомнений в том, что при его формировании – любое живое существо откровенно и непрерывно мучалось. Но помимо этого есть и еще один фактор.

Результатом принудительного сбора является неминуемое поражение затылочно-атлантных мембран у любой лошади (membrana atlantooccipitalis dorsalis et ventralis).

Сама по себе мембрана – ткань очень нежная, не массивная. Ее надрывы и разрывы особой боли лошади не причиняют. Разрывается или повреждается она от нескольких минут насильственного удержания головы в положении «прямого сгибания».

Но! Как только мембраны разрушаются (а это неизбежно при сборе) – исчезает защита спинного мозга. Мембраны прикрывают обширные отверстия меж затылочной костью и атлантом при сгибании и разгибании в суставе.

Разрушение затылочно-атлантных мембран, а также мембран над сочленением атланта и эпистрофея освобождает, что самое неприятное, – т. н. зуб эпистрофея (lig. dentis dorsalis et ventralis), второго позвонка, который снизу начинает «атаковать» спинной мозг. Болевые ощущения в этом месте чрезвычайно тяжелые.

Кстати, большинство серьезных анатомов и патологоанатомов ставят на первое место по «болевому фактору» все же «мембранный фактор», а не трагедию околоушной слюнной.

Отчасти это справедливо, так как разрушение мембран тянет за собой целый обвал трагических факторов: и повреждение спинного мозга, и раздавливание межпозвоночных хрящей, и, как результат, страшную компрессию позвонков в их вентральной части с частичным раскрошиванием надкостницы и даже губчатого тела кости (substantia spongiosa), как это показывают вскрытия шейного отдела позвоночника, произведенные Хорстом Вейлером.

Учитывая особую сверхчувствительность именно надкостницы (periosteum), вполне возможно, что при ее неизбежных, постоянных травмах боль действительно превосходит боль от размозжения околоушной слюнной железы.

Воздействие «атаки» зуба эпистрофея на спинной мозг не исследовано, можно вкратце предположить и последствия, и ощущения лошади, но проверенных данных нет, а быть голословным не хочется.

Впрочем, в любом болевом, силовом, более того, контактном, прямом воздействии на спинной мозг приятного или полезного, вероятно, мало.

Впрочем, по физиологическим последствиям, что размозжение околоушной слюнной, что компрессия позвонков и разрыв мембран – с одинаковым успехом обеспечивают лошади инвалидность и мучительную смерть.

Но, как я уже сказал, мы это сейчас не рассматриваем, занимаясь исключительно болевым фактором как главным «инструментом» конного спорта для воздействия на лошадь. Приведенные выше данные исследований позволяют опять-таки однозначно утверждать, что болевой фактор очень велик, возможно, запределен. То, что именно он – болевой фактор – и есть инструмент, благодаря которому осуществляется управление лошадью – несомненно. Понятно, что подобным образом поражены практически все т. н. «спортивные» лошади.

Непонятно только одно. Как и почему лошадь терпит боль такой силы? Почему, испытывая непрерывную мучительную боль в затылке и за ганашами, лошадь двигается, прыгает или пассажирует? Неужели есть боль большей силы, которая «приговаривает» ее к послушанию?

Здесь опять-таки хочется иметь совершенно однозначный ответ. Причем ответ без всякой примеси «верю – не верю». Необходимы аргументы, которые были бы вопросом не веры, а зрения.

Такая боль есть. Уже очень много и очень подробно сказано о пыточном воздействии железа на лошадиный рот. Эта «пыточность» – есть научно доказанный ветеринарией факт.

Но давайте снова спросим мертвую лошадь. И внимательнейшим образом выслушаем ответ. На сей раз применительно именно к выездке.
Итак… Вот диастемы (margo interalveolaris) – места, куда приходится удар и воздействие т. н. удил. На фотографии хорошо видны обычные гематомы – следы воздействия удил. Фотографии фиксируют типичное повреждение надкостницы нижней челюсти в районе диастем, практически стандартное для любой спортивной лошади.

Рядом – диастема лошади, не знавшей железа.

На следующем фото понятно, почему удила лежат именно здесь. Здесь, в margo interalveolaris, в диастеме, идет самая чувствительная часть тригеминального нерва (на фото я подцепляю его ножницами). Подслизистого слоя на margo interalveolaris нет, и железо воздействует практически на сам нерв, напрямую. Нерв сверхчувствительный. Железо бьет и давит именно сюда.

С какой силой?

В ходе запротоколированных экспериментов выяснено, что рывковое усилие железом оказывает давление – 300 кг на см кв. «Обычное» типовое усилие, т. н. «мягкие руки», около 120–150 кг на см кв. Прямо по нерву. По описательным характеристикам такая боль в области нерва именуется «особо острой, обжигающей, парализующей».

(Вполне возможно, что в действительности «рывковое» давление дает усилие гораздо большее, но ни динамометры, ни специальная аппаратура лаборатории Судебно-медицинской экспертизы не имеют возможности замерить большее усилие. Приборы «зашкаливало» от типовых для конного спорта «цмыканий», «пилежек» и силовых натяжений.)

Все эксперименты проводились совместно со специалистами и экспертами Бюро судебно-медицинской экспертизы СПб, ветеринарами, журналистами. Эксперименты фиксировались и протоколировались, велась полная видеозапись. Так что, согласие или не согласие с их результатами – это уж точно «вопрос не веры, а зрения».

В ходе экспериментов выяснилась и степень травматического давления на язык лошади. Анатомический макет языка из баллистина оказался практически размозжен простым «мягким» усилием рук мальчика 13 лет.

(Материал наиболее точно соответствует структуре и плотности живой ткани во всем, кроме эластичности, так как в судебно-медицинской экспертизе баллистин призван именно «фиксировать» удар или давление.)

Основное давление железа приходится на те места, где наиболее густо ветвится язычный нерв (lingualis). На язык железо оказывает давление от 100 кг на см кв. (при обычном натяжении повода, придающего, разумеется, «рычаговую» силу действию удил) до 250–300 кг на см кв. при «рывке».

Вернее, на язычный нерв, который тоже относится к разряду сверхчувствительных. (На макете, белое ветвление – язычный нерв (lingualis), желтое ветвление – моторный, двигательный подъязычный нерв (hypoglossus).)

Описывать болевые ощущения от давления силой в 200–300 кг по чувствительным нервам, я думаю, излишне. «Живой» язык принял бы это давление, но мгновенно восстановил бы форму за счет суперэластичности живой органической ткани, тем более мышечной. Он бы травмировался, но на нем, разумеется, не осталось бы такого следа, как на мертвом баллистине.

Идем дальше. Еще один удар принимает на себя та ветвь тригеминального нерва, что расположена на месте расположения цепочки мундштука. Там практически нет тканей, лишь кожа, ветвление нерва и практически сразу надкостница.

Что может цепочка? Та самая стандартная цепочка на стандартном мундштуке? На кость и нерв ее воздействие гарантированно превышает 300 кг на см кв.

Помимо приборных замеров, давших эти цифры, степень силы ее воздействия фиксировалась следующим образом: был изготовлен очередной макет лошадиной головы из материала, выдерживающего примерно 100 кг, давление на «отлом» при толщине в 3 см.

Практически сразу, одним натяжением поводьев, ДВА ЭКСПЕРТА разного возраста и разной комплекции на разных макетах – ОТЛОМАЛИ нижнюю челюсть, подтвердив приборные показания. Понятно, что лошадиная кость в этом месте может выдержать гораздо большее давление «на отлом», но мы говорим не о функциональных повреждениях, а о степени боли, испытываемой лошадью от применения стандартного спортивного оснащения.
Дальше – ТВЕРДОЕ НЁБО (palatum durum). Воздействие на «волноватое тело», на слизистую palatum durum одинаково что изгибом грызла мундштука, что сочленением удил.

Единственная разница – давление изгиба мундштучного грызла практически постоянно, а удары сочленением удил более резкие, но воздействие менее постоянное.

Толщина волноватой слизистой оболочки от 2 мм (в глубинках) до 6 мм (на гребнях).

Меж этим тончайшим слоем слизистой и непосредственно костным сводом нёба (palatum osseum) расположено густое, широкое ветвление нёбного нерва (n. palatinus major).

Защитить его от ударов и давления железом, достигающим здесь 180–200 кг на см кв., очень тонкий слой слизистой не в состоянии.

О силе давления (степени боли), впрочем, самое лучшее представление дают те гематомы над слизистой, которые прекрасно видны на фотографии препарации.

Эти же фотографии иллюстрируют реальную толщину слизистой оболочки твердого нёба.

Можно было бы и еще продолжить о воздействии на губы, зубы, о заталкивании языка в глотку, о травмах надгортанника и т. д., но этому уже посвящено много серьезных исследований.

Мы же сейчас говорим только о СТЕПЕНИ БОЛИ.

Вернее, о том, какой же должна быть боль во рту, чтобы заставить лошадь «забыть» боль в затылочном отделе и в районе околоушной слюнной железы. Проведенные эксперименты, полученные цифры, легко пересчитывающиеся в физиологические ощущения, однозначно свидетельствуют, что воздействие на рот болезненнее, острее, «гипнотичнее» даже столь сильной боли, как боль в разлагающихся железах и крошащихся позвонках.

Поэтому лошадь «слушается».

Впрочем, об этом же красноречиво свидетельствуют и медальки Ван Брюнсвен или Подураевой.

Признаюсь вам, что, когда мы начали получать в ходе экспертиз первые цифры, я не поверил своим глазам. Я не поверил экспертам. Я не поверил приборам. Мы дважды меняли динамометры и электронные датчики. Но все повторялось и повторялось.

О том, что даже при простом «мягком» усилии железом на рот воздействие столь болезненно, я и не подозревал. Я понимал, что боль есть, что она сильна (сам когда-то работал с железом), но был не готов к цифрам в 100, 200 и 300 кг на см кв. Мне казалось, что при воздействии такой силы лошадиная голова должна была бы развалиться на части на первой же тренировке. Но мы имеем дело с очень мощной, очень жизнелюбивой плотью, с очень богатой и сильной физиологией, с очень массивной скелетной структурой. И 300 кг на см кв. воздействия – это, вероятно, еще не предел. Голова еще не разлетается на части. Это лишь болевой парализатор.

Ставились, кстати, и эксперименты на настоящих мертвых головах. При воздействии до 300 кг лошадиная плоть действительно, что называется, «не разлетается». Наносятся жесточайшие внутренние травмы «парализующего» действия, но внешних разрушений не происходит. (Настоящая лошадиная челюсть ломается при воздействии в 450–600 кг, которые обеспечивают «старые Школьные» мундштуки конструкции С. Бруэ, Д. Извитти.)

Обычные спортивные мундштуки или те, что сейчас приняты в классике, лишь надламывают надкостницу, но если и выходят за порог давления в 300 кг, то, скорее всего, не очень сильно.

Причем дилетанту, которому очень хочется верить в набор конноспортивных мифов, жесточайшие травмы не видны и не понятны. Ветеринары трусливо молчат.

Их заработок – обслуживать спорт. В спорте 99% их «клиентской базы», их доход, связи, ступеньки карьерной лестницы.

Да все, что связано с конкуром и выездкой, – для любой лошади непрерывная болевая пытка. Тот, кто занимается со свободной от болевого воздействия лошадью, знает, что лошадь, у которой появилось «право голоса», вера в то, что пытка закончилась навсегда, ничего не имеет общего с мертвой духом спортивной лошадью, движущейся под гипнозом постоянной боли.

За долгое время спортсмены сгенерировали невероятное количество лжи про лошадь.

Задроченные, вымученные, откровенно «болевые» движения, которые не имеют ничего общего с природной биомеханикой лошади, они считают «прекрасными» и дают друг другу медали, когда лошадь демонстрирует именно их.

Чем больше в движении лошади «болевой составляющей» и марионеточности, тем выше они оцениваются. Это касается и т. н. спорта, и т. н. классики.

Впрочем, это опять лирика. Перед нами научно доказанные факты, расставляющие, наконец, все точки над i.

Итак, можно подытожить и вернуться, собственно, к тому, с чего начиналось это исследование. Люди, занимающиеся т. н. «выездкой», ищут в ней некие «особые» ощущения. Они их получают.

Каждое их движение железом во рту, шпорой, хлыстом имеет и своей целью, и своим следствием причинение лошади боли, большей или меньшей. Это – главная, неотменяемая «содержательная» их забавы. Знают ли они о той боли, что причиняют лошади? О том, что убивают ее?

Можно, конечно, сказать, что практически 100% выездников как в спорте, так и в «классике», – дикари. Безграмотные дикари, которые понятия не имеют ни о строении околоушной железы, ни о ветвлении лицевого нерва, ни об особой уязвимости нижнечелюстной железы… Они не знают лошади, не понимают, как она устроена, как движется, что чувствует. Да, это так. Они дикари. Надо в этом, наконец, сознаться.

Дикарем был и Нуно Оливейра, и Алоиз Подхайский, и Гериньер. Все эти люди действительно не имеют (не имели) ни малейшего понятия о прочности и устройстве «игрушки», которую ломают (ломали) во имя «ощущений», самоутверждения и неких «эстетических идеалов».

Недавно гастролировавший в Москве Артур Коттас, звезда Венской Школы, продемонстрировал прилюдно, не стесняясь, абсолютную безграмотность в вопросах анатомии и физиологии лошади. О выездниках в т. н. спорте и говорить не приходится. То есть, будучи безграмотными, не чувствующими лошадь, не понимающими и не знающими ее анатомии и физиологии, они ничего не понимают, «добросовестно заблуждаются»? Так что же тогда ими движет, – ими, свято, фанатично исповедующими забаву, в основе которой нанесение тяжких травм и причинение сильной боли живому существу? Причем их фанатизм так силен, что всякая возможность взаимоотношения с лошадью, исключающая боль и смерть лошади, воспринимается ими с дикой ненавистью?!!

Увы, существует такая наука, как психология, которая давно все открыла. Известно, что вне зависимости от наличия знаний о том, что он делает, человек испытывает ощущения… от того, что делает. Это называется чувственным знанием, эмоциональным знанием.

По своей информативности и точности это чувственное знание, состоящее из десятков, сотен ощущений и нюансов, интуиции, инстинктов, может соперничать с научным знанием… От научного знания оно отличается, правда, весьма кардинально… Оно не передается. Его трудно формулировать и записывать. Но это не значит, что «его» не существует.

Короче… Уродующий лошадь человек понимает, что он делает. Не на уровне научного знания, но на уровне эмоционального знания. Возможность методично насиловать, рвать и терзать плоть и в ее глубинных слоях, и в поверхностных, методично, с помощью боли торжествовать над живым существом по имени ЛОШАДЬ – вероятно, и есть те самые ощущения, которые ищут в выездке.

И у кого повернется язык назвать выездку нормальной забавой нормальных людей?

Но тогда жесткая аналогия с садо-мазо вполне понятна. И вполне оправданна.

Все сказанное выше не относится к тем людям, чьи изображения были взяты для иллюстраций данного исследования. Я допускаю, что данные фигуранты вполне могли и не понимать трагических для лошади последствий своей забавы.

Свидетельствую, что все изображенные на фотографиях спортсмены действовали в соответствии со всеми нормами поведения, принятыми в конном спорте, и в полном согласии со всеми нормативами ФЕИ.